Новосибирск 4.9 °C

Пагубная страсть

13.11.2004 00:00:00

В 70-е годы много шума наделала статья демографа Урланиса «Берегите мужчин!», опубликованная в «Литературной газете» Известный ученый решил о «бедных мужчинах» замолвить слово. Предпосылки и основания для того, безусловно, были: в век научно-технического прогресса в мирное время вдруг наметилось отставание средней продолжительности жизни сильной половины человечества. Сейчас по России оно стало катастрофическим: средняя продолжительность жизни наших мужчин — 58,8 года, ниже пенсионного возраста.

О социальных причинах искусственного укорачивания пребывания на белом свете мужского населения, о наркомании и пьянстве уже написано немало. Но вот другой, несколько неожиданный поворот темы.

…Мы с приятелем сидели у меня дома и за остатками праздничных блюд потягивали пиво. И вдруг в информационном блоке по телевидению услышали сообщение о том, что якобы «мировая общественность» на днях отметила день бережного отношения к мужчине. Хмыкнули и продолжили свое, по старой русской привычке добавляя и более существенные напитки. Он, психолог со стажем, пространно рассуждал о буднях своей профессии и работе в крупной компании, где ему по роду занятий приходилось немало заниматься психокоррекцией поведения сотрудников.

— Изнашиваются мужики, пьют вроде бы для разрядки, а потом мрут, как мухи, — говорил он.

Потом я вызвался проводить захмелевшего товарища. На маршрутке подскочили к вокзалу, надо было переходить по мосту вниз, за вокзал. Он усмехнулся:

— Как скажу, что живу на Владимировской, — у людей круглые глаза. Успокаиваю: да не в психдиспансере, но рядом…

Однако, расчувствовавшись встречей со старым другом (мы вместе учились в вузе), он потянул меня пройтись по знакомым местам. Подошли к огрызку Комсомольского проспекта, поднялись чуть вверх: здесь мы вдвоем снимали некогда комнату в частном доме. Притормозив у нового добротного дома неподалеку от ЦУМа, он потянул меня во двор. Задрал голову вверх и уставился на светящиеся окна. Я потягивал сигарету и недоумевал: чего это он? И вдруг заметил не то слезы, не то просто влагу на его глазах.

— Андрея помнишь? — спросил он меня.

— Он давно умер, — ответил я, хорошо знавший одного из наших друзей.

Он-то умер, а Лариска, вдова его, жива. Пойдем посидим! — снова потянул он меня за рукав в строну вокзала.

В небольшом беленьком кафе на привокзальной площади было пусто. Взяли по кружке пива. Дружище-хренотище, как я в шутку называю его, добавил себе маленькую бутылочку коньяка.

— Пиво с коньяком? Это что-то новенькое!

— Лариска его любит!

Словом, он «раскололся» и поведал свою страшную тайну: после смерти нашего общего друга, едва на похоронах разглядев вдову, которую до этого не встречал лет двадцать (друг был страшно ревнив), влюбился в нее по уши, как восемнадцатилетний юнец. Кривая их связи из телефонных разговоров переросла в некий интерес и у нее, а уж я-то знал, как умеет заводиться и заражать своим чувством других мой друг. Потом последовали несколько пылких недель, когда они оба сгорали от испепеляющей страсти. Потом она явно охладела, утомленная его напором и дикой ревностью. Не раз просила оставить ее в покое, потому что он стал терроризировать ее семью и подруг ночными телефонными звонками. Чуть «приняв», он становился вообще необузданным, ему постоянно мерещилось, что она приводит гостей с вокзала, воспаленное сознание создавало в воображении картины ее похоти даже с подругами. Словом, у мужика совсем поехала крыша.

Он влюблялся и раньше, такое с ним бывало. Свой очередной грех мой друг оправдывал природной полигамией мужчин, он уже дважды женился, и от обоих браков у него были дети, потому что и своих жен он любил тоже страстно и нежно, но так… Такое у него было впервые. Одно слово — обезумел.

Вторая его жена, практичная мудрая женщина, нередко подтрунивала над ним:

— Вон идет та, которую ты как-то особенно жалел, утверждая, что она бедная одинокая женщина. Я узнала: она нормальный семейный человек с двумя взрослыми детьми, преуспевает по службе. Ты вообще у меня слишком жалостливый! И все бы ты женщин хотел приголубить, приласкать! А вот твой любимый Горький говорил, что жалость унижает человека.

— Не знаю, как Горький, а я убежден, что все женщины нуждаются в защите и покровительстве! — отбивался он.

— Ну объясни мне этот феномен, — просила жена, — почему у тебя все друзья — это в основном подруги, почему ты обрываешь телефон у своих знакомых женщин и поздравляешь с праздниками и днями рождения только дам?

Он молчал, не зная, что отвечать дальше. Однажды его сын подстроил ему «козу»: записал его бредовый ночной разговор с очередной «жертвой обстоятельств», а потом жена прокрутила ему эту запись прямо на его рабочий телефон. Абсолютно трезвый и погруженный в работу, он был ошеломлен этим слепком своего ночного поведения. Но ненадолго. За одним его увлечением следовало другое, и так до Ларисы. Тут он капитально застрял. Благоразумная жена, понаблюдав, как он, весь почернев, мучается уже несколько месяцев, отправила его временно пожить к матери. И это «временно» растянулось уже на три года.

…Выпив коньяк, он сосал пиво и рассуждал о тягостной судьбе русского мужика: какой-то, мол, Хосе с его страстью к Кармен, или Квазимодо с Эсмеральдой нашему брату и в подметки не годятся. Вместе мы вспомнили и незадачливого чеховского героя из «Драмы на охоте», когда тот убивает свою возлюбленную, дочку управляющего дворянской усадьбой, и какой замечательный фильм по этой повести сделал Эмиль Лотяну.

А Хосе-то, Хосе! — стонал мой друг, — свободную душу цыганки хотел приватизировать! Кретин!

Дошла очередь и до пушкинского Алеко. Бедная Земфира! Мы вместе искали пример в искусстве, когда бы обманутая или с судьбой неразделенной любви женщина отомстила бы своему обидчику его смертью, но ничего, кроме блатной песенки, где Сонька в маске стоматолога вырывает лишних четыре зуба своему возлюбленному, на ум не приходило.

Я уже тоже был «тепленьким», воображение разгулялось, крыша над кафе явно накренилась…

— Ты заметь, — говорил уже я, — все почему-то считают именно женщину существом в большей степени эмоциональным, чем мужчина. Но полигамен-то именно мужчина! Это его сердце разрывается не только от мировой скорби, как у Достоевского, но и от бури страстей, будь то карты, рулетка или работа, наконец.

Да-да! — с ученым видом знатока поддакивал он. — Амортизация души у мужчин несравненно более ярко выражена. В сущности, женщина — это не только предмет мужских страстей, но и сосуд, из которого должен утолять жажду мужчина. Недаром же кто-то из классиков заметил, что женщина — всегда предмет желания, а желание — это болезнь! За женщин! За то, чтобы мы чаще были больны! К черту Цветаеву с ее «мне нравится, что вы больны не мной!» («Тоже мне, психолог, — думал я позже, — сапожник без сапог! С собой совладать не может!»)

Мы пошли добавлять к стойке, на коньяк денег уже не было, взяли по стопке водки, пошли к своему столику… Вдруг мой друг остолбенел и застыл, уставившись в сторону. Я проследил его взгляд и увидел, что за стеклом входной двери стоит женщина и внимательно смотрит на нас. Она была примерно нашего возраста, красивые, почти совсем седые волосы аккуратно уложены на голове. Смешно, она чем-то напоминала Галину Брежневу, но была несравненно изящней и тоньше даже в этой застывшей на время пластической позе. В руках она держала большую желтую дыню. Потом повернулась и сошла с крыльца. Это была Лариса, и я узнал ее. Мой друг выронил свою рюмку и захрипел. Я едва подхватил его и усадил на пластиковый стул.

— Нитроглицерин! — прохрипел он. Я нашарил таблетки в его кармане и сунул ему сквозь синие губы под язык. Из того же кармана я выудил мобильник и хотел было вызвать «скорую». Он отобрал телефон и слабым жестом успокоил меня. Потом дотянулся до моей рюмки и запил водкой таблетку. Посидел, отошел, улыбнулся:

— Дыни любит сильнее меня. Когда-нибудь вот так и сдохну! Единственный выход — зарезать Лариску! Как все те, о ком мы говорили.

— Может, лучше себя — чик, и конец мучениям! — пошутил было я, но тут же осекся: этому только намекни!

— Я бы так и сделал, — спокойно отреагировал он, — но, во-первых, самоубийство — тяжелейший грех, а во-вторых, я буду продолжать мучиться и там, по ту сторону! Уж лучше гореть в аду за реальное преступление!

Он полез в карман пальто и положил на столик уродливо огромный складной нож, предназначенный не то для автомобилиста, не то для дачника.

Я понял, что дело совсем плохо, и от застольного философствования до жестокой практики рукой подать.

Он усмехнулся:

— Возьми себе и спрячь подальше!

По скользкому переходному мосту мы спустились на Владимировскую, он хотел, в свою очередь, проводить меня, потом звал переночевать к себе, соблазняя непременными утренними пирожками своей мамы, но мы все-таки простились.

Уже совсем поздно позвонила она:

— Узнал?

— Узнал.

— Рассказал?

— Рассказал.

— Что думаешь?

— Не мучь его, все равно он для своей потерянный человек. Да и сам никогда не вернется.

— Ты знаешь, сколько проблем я сейчас одновременно решаю со своими дочками?

— Вместе вам будет легче!

— Не будет! За три года я достаточно узнала его!

— Я тут плохой советчик.

— Вот именно!

Короткие гудки. Она всегда была и есть изумительно красивая и очень цельная женщина. Я выпил чаю и улегся, одолеваемый завистью к своему другу. Ничуть не берут его годы! Сон не шел. Я встал, нашел в старой пачке фотографию, которую сто лет назад прислал мне однажды на службу Андрей: молодой офицер с набриолиненными волосами держит за руку высокую, в красивом платье, как выразился бы сейчас мой сын, телку. Каюсь, первое время после их женитьбы, поднакрученный модными интеллектуалами тех лет, я и сам недоумевал, почему он женился именно на Ларисе? И только сейчас понял, как был счастлив всю свою жизнь Андрей. На угольках его былого счастья вспыхнуло новое пламя любви, кто бы мог подумать — уже далеко не молодого человека.

А если мой друг и вправду умрет от этой любви? — озаботился было я. Даже до пенсии не дотянет! Потом устыдился своих мыслей: ему можно только позавидовать.

Мир теряет сильную половину!

Это подтверждает свежий доклад Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) о состоянии здоровья населения мира. За год в мире умерли 29,9 миллиона мужчин, а женщин — на 2,8 миллиона меньше.

Что же губит сильный пол? Видимо, врожденная тяга к риску и пренебрежение к опасности. Потому что, согласно данным ВОЗ, от несчастных случаев, отравлений и травм мужчин умерло в два раза больше, чем женщин.

Однако на первое место среди причин смертности все же выходят болезни системы кровообращения — печально знакомые всем инфаркты, инсульты. Они не щадят ни слабую, ни сильную половину человечества: примерно каждый третий в мире погибает именно от этих недугов.

На втором месте — инфекционные и паразитарные заболевания. От СПИДа, туберкулеза, малярии, так называемых диарейных инфекций и детских инфекций умер каждый пятый землянин из общего списка смертей на планете.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: