Что почем
В морозы уличная жизнь Центрального рынка приутихает. Хиреет, если сказать деликатно, с двумя «е» вместо трех. Большинство торговцев перебирается в павильоны, а оставшиеся «лица кавказской национальности» похожи на нахохлившихся пернатых, щебечут и улыбаются мало, а жизнедеятельность поддерживают водкой с чаем — извечной утехой российского купечества.
Сезонные цены пока мало изменились. Арбузы — 8–10, виноград — 25–40, чернослив — 16–25, яблоки — 20–40, груши — 30–40, грейпфруты — 30, гранаты — 40–80, королек — 40–60, бананы — 20–25, апельсины — 25–30, дыни — 10–15. Цены на овощи: лук — 8–10, морковь — 5–10, свекла — 6–10, огурцы — 40–50, капуста белокочанная — 5–6, баклажаны — 15–20, зеленая редька — 5–15, черная редька — 10–20, картофель — 5. Ощутимо подорожал болгарский перец (плохонький — 15, качественный — 30) и помидоры: сибирские парниковые, красивые, но бледные и невкусные — 40–45, а пунцовые сладкие ташкентские — 80.
Понятно, что в холода нужно больше есть. Организм рабочего человека буквально требует горячей, жирной, калорийной пищи. «Дай мне! — кричит он с утра до ночи. — Дай мне много котлет, супу с мясом, сочных пельменей, рыбных пирогов, гуляшей с подливою, макарон с маслом и сыром, яичниц с помидорами и колбасой, лопающихся от сока сарделек!.. А иначе, человек, не будет тебе счастья, загнешься ты в суровом сибирском климате!..»
Может, поэтому на Центральном рынке открываются все новые забегаловки, сытные и относительно недорогие, когда-то их называли «обжорками». Последняя, «Восточная кухня», появилась недавно в павильоне, ближнем к улице Каменской. Ассортимент простой: шурпа — 40, плов — 35, лагман — 35, манты — 7 за штуку, жаркое — 40, окорочка — 14 за 100 г, гуляш — 40, люля-кебаб — 50, самса — 13, лепешка — 10, хаш — 40. Любопытна последняя позиция, такого нам здесь еще не предлагали. Хаш, грубо говоря, это горячий холодец, пища настоящих джигитов, панымаишь, да?! Блюдо это когда-то пришло в мир из Армении. Говяжьи ноги кавказские женщины рубят вдоль; их и рубцы (говяжьи желудки) скрупулезно вымачивают, затем отдельно варят, сливая первые отвары до исчезновения специфического запаха; затем, уже вместе, варят на медленном огне всю ночь без соли. Потом мясо отделяют, рубят вместе с рубцами и возвращают в бульон, кости выбрасывают, а готовый хаш заправляют по вкусу солью, перцем, толченым чесноком. В это время с бодуна поднимаются кавказские мужчины и едят хаш, закусывая тертой редькой, пряной зеленью (базилик, петрушка, эстрагон) и лавашем… Понятно, что мясники, грузчики, да и прочие мужики с Центрального рынка (и часть местных женщин, безусловно) в кушанье таком нуждаются с утра необычайно… В какой-то из книг Юлиана Семенова есть ностальгически-пронзительный пассаж о московских хашных 60-х годов прошлого века и о том, как сам автор, вместе с друзьями из числа бесшабашной и безбашенной интеллигенции той поры, поправлялся в них утрами, после бессонных гудений, обжигающим хашем вкупе с граненым стаканчиком ледяной водяры…
На Центральном рынке, где собралась жратва почти из всех уголков мира и братва из всех бывших республик бывшего СССР, трудно не вспомнить хотя бы куплет-другой из знаменитой песни группы «Дюна» «Коммунальная квартира». «Это коммунальная, коммунальная квартира. Это коммунальная, коммунальная страна. По утрам гремят посудой, собирается братва. Тетя Маша варит кашу, ждет Гюльнару бастурма. Цукерман мацу заводит, Гоги делает шашлык, а оленевод Бельбиев строганину и балык…» Действительно, все очень похоже, а уж балыков-то вовсе немерено. Кстати, «балык» переводится просто как «рыба», а у нас даже копченную определенным образом филейную свинину и говядину называют этим словом совершенно официально. Строго говоря, балык — это спинная, хребетная часть рыбьей тушки, в отличие от теши (тешки) — брюшной ее части. В наши дни часто балыком называют куски подвяленной или подкопченной крупной рыбы, а то и просто пластованную рыбу целиком. Цены же на балыки, а также на примкнувших к ним селедку и скумбрию, следующие: кета — 120, кижуч — 140–160, нерка — 130–160, осетрина — 400, форель — 260–320 (малосольная — 220–280), сельдь олюторская копченая — 65–70, скумбрия копченая — 100–110, теша горбуши и кеты — 100–120, семга — 300–380 (малосольная — 260–320). И если, скажем, у спинки копченой форели притулился ярлык «320», то, значит, эти деньги стоит кусок, вырезанный примерно из середины данной спинки, а хвостовая часть и приголовок обойдутся дешевле. Конечно, важнее всего то, что рыбу можно пробовать. А когда покупаешь в магазине шикарно выглядящую нарезку в вакуумной упаковке, а она на поверку оказывается солоней каторжного пота, тут хочется убить всех торговцев сразу… Лучше выбирать балык на рынке, с удовольствием вспоминая Булгакова. «Продавец в чистом белом халате и синей шапочке обслуживал сиреневого клиента. Острейшим ножом… он снимал с жирной плачущей розовой лососины ее похожую на змеиную с серебристым отливом шкуру.
— Кароши? — строго спрашивал сиреневый покупатель.
— Мировая, — отвечал продавец, кокетливо ковыряя острием ножа под шкурой».
Но пусть рыба ищет, где глубже, а человек, где рыба. Мы же на минутку вернемся к хашу. Дело в том, что блюдо это мне доводилось пробовать пару-тройку раз в новосибирских ресторанах и кафе, и всегда оно было водянистым, малоароматным, недостаточно густым, запашистым и ядреным. Так что, «занозившись» базарным хашем, я непременно попробую его в ближайшее время — а вдруг на этот раз все получится как надо — и впечатления свои незамедлительно сообщу вам. Ждите, друзья. Ну а привести себя к утру, к дегустации хаша, в похмельное состояние я, так уж и быть, готов — чего не сделаешь для дорогих читателей. Какой базар?!
