Евгений Благитко: Соскучились по сталинской шинели?

Еще Чаадаев почти двести лет назад писал: в России что бы ни делалось, все равно кончается консерватизмом. Чем закончится свежая инициатива укрепления исполнительной власти по вертикали — об этом наш корреспондент беседует с человеком, не зависимым от политической конъюнктуры, но весьма уважаемым в нашем городе.

Евгений Михайлович Благитко окончил Новосибирский государственный медицинский институт. Специализировался как врач-хирург. В 1986 был назначен главным хирургом области. В этой должности пребывает и по сей день. Профессор, заведующий кафедрой госпитальной хирургии НГМА.

В 1990 году был избран народным депутатом РСФСР. До сентября 1993 года — депутат Верховного Совета Российской Федерации.

— Евгений Михайлович, вы сейчас вне политики, и, пожалуй, она вам безразлична…

— Как это безразлична? Я живу в обществе, где политические преобразования играют в настоящее время ключевую роль. Разве кому-то все равно, какой будет наша страна завтра? Я так же, как и все, хочу справедливости, чтобы народ был здоров, а не вымирал, как от чумы или войны в мирное время. Чтобы бывшие инженеры и учительницы не шарились по помойкам. Чтобы профессор не получал такую же пенсию, как бывший лежебока или человек «подай-принеси»… Да что тут говорить: всем ясно, какое нам нужно общество. Надо, наконец, наладить систему, когда не только низы выполняют со стоном то, что им прикажут, но и верхи подотчетны низам. Убежден, что путь к реализации этой модели есть. Были бы политическая воля и желание. И не шарахаться надо от одного к другому, а шаг за шагом продвигаться вперед, к нормальному цивилизованному обществу.

— И все же вы человек сугубо практического действия, но в 90-е, в переломное для России время, стали депутатом Верховного Совета. Течение жизни, водоворот закрутили?

— Да ничто меня не закрутило! Надоело жить и работать по указке, в какой-то духоте. Вот это моги, а это не трогай. Помню, встречаю на лестнице в обкоме КПСС нашего бывшего главного врача и руководителя облздрава. Вы куда, мужики? Да вот, к Филатову: сам знаешь, столовую надо в новой областной больнице для персонала строить, без него не решить.

И так во всем: цемент, мебель, машины… Все самое необходимое и дефицитное распределялось с участием первых лиц. Очередной пленум ЦК принял решение осуществить то-то и то-то. И давай по всей стране обсуждать, что и как надо делать: автоматизировать производство, заниматься мелиорацией, сеять бобовые и т.д. и т.п.

В науке, здравоохранении, культуре — все одно и то же.

Каждый нормальный человек в то время задумывался: а может быть, надо по-другому? Равнодушному — все равно. А как жить и действовать неравнодушному? Вот и хотелось попробовать: если я буду поближе к верхам, может, что-то изменится? А тут перестройка, гласность, первые альтернативные выборы, а не просто «Одобрямс!»

— И еще много на митингах кричали о привилегиях партийного аппарата…

— О-о! Это было как кость в горле! Ну, ладно, куда-то наши руководители и работники аппаратов ездили поправлять свое здоровье, пользовались бесплатными путевками. Но тут-то, на месте: спецполиклиника, спецтранспорт, спецнаборы продуктов… Неужели было непонятно, что так поступать, когда народ давится в очередях за молоком, нельзя, стыдно?

— Да, конечно, персональной машиной пользоваться нехорошо. И лидер демократической оппозиции Борис Ельцин то катался в городском троллейбусе, то пересаживался на отечественного «Москвича»…

— Я Ельцина никогда не любил: показуху всегда чувствую. Но он же сыграл именно на волне популистского показа накопленного негатива. Мы сами себе заработали сначала такого председателя Верховного Совета РСФСР, а потом и президента. Вспомните, как его выбрали на съезде: всего несколько голосов в перевес против партийщика и ставленника ЦК Полозкова. Выбирать было не из кого. Какой-то паралич инициативы власть имущих.

— Ну и что? Потом стало лучше? Демократия восторжествовала?

В начале 90-х казалось: наконец-то общество проснулось, и теперь все будет как следует!

— На первых порах были обнадеживающие ростки. В активную духовную и интеллектуальную работу включилась вся Россия, разогретая еще перестройкой. А пустые витрины и прилавки магазинов тех лет подлили масла в огонь. Многим казалось: к прежнему возврата нет, наконец, общество проснулось, и уж теперь-то все будет как следует.

— Заблуждались?

— Нет, верили и надеялись. Я входил в состав комиссии по выработке нового законодательства по здравоохранению. Мы до хрипоты спорили, сутками обкуривали друг друга в кабинетах над проектами. Юристы нередко предлагали вещи с практической точки зрения совершенно неразумные. Но ведь находили же приемлемые решения! Новый закон был принят. И когда Ельцин стал многое крушить после 93-го года, новые наработки по здравоохранению он не тронул, они соответствовали требованиям времени. Другое дело, что развал экономики внес такие коррективы, что и по сей день стонем.

Действовали очень активно и с большим напряжением. Возвращаемся утром в Новосибирск, я по дороге из аэропорта выхожу у областной больницы и за работу: операционная, кафедра и т.д.

— И все были такие?

— За всех не скажу, но многие подорвали себе здоровье за те три года. Хотя, конечно, уже просматривались корыстные устремления некоторых депутатов, впоследствии расцветшие пышным цветом: квартиры, должности в Москве после разгона Верховного Совета. Сам я таких целей перед собой никогда не ставил и лишь с горьким облегчением вздохнул, когда перестал мотаться в Москву и обратно.

— И вы не испытывали позднее разочарование?

— Да кто его не испытывал? Помолчим о тех, кто лез в политику с совершенно четкими целями. Потом совести у наших руководителей становилось все меньше и меньше. Рост преступности, сами по себе преступные действия руководства страны в Чечне, дикая коррупция…

— Может быть, Путин прав, затевая новые реформы во власти?

— Россия все-таки необыкновенная страна. Еще Чаадаев почти два столетия назад писал о том, что у нас что бы ни делалось, все равно кончается консерватизмом. Так и на этот раз. От царя уходим, к царю и приходим. Ну какой Ельцин был царь? Я живьем его видел в таком состоянии на трибуне… как сейчас говорят, неадекватном.

— Но вот наступает время отрезвления. Ведь надо же выбираться когда-нибудь из этого болота?

— Не дав должной оценки режимам Горбачева и первого президента России? Вы думаете, что болтовня спасет мир?

— Укрепление вертикали исполнительной власти, хотя бы временно, как заметил глава Центризбиркома Вешняков, поможет, наконец, делу.

— Власти и сейчас у президента более чем достаточно, надо ее только употребить. Но она расползается все в новых и новых структурах, начиная от Москвы до самых до окраин. Кто кого только не дублирует!

— Но посмотрите: ведь это же нонсенс, когда в губернаторы баллотируются и приходят люди с сомнительным прошлым?

— Да, нужна стройная и строгая система законов об ответственности должностных лиц. А так что изменится? Спроса как не было, так и нет. Вот КПСС умела спросить со своих ставленников и в центральных аппаратах, и на местах.

— Но, может быть, отмена выборов по округам изменит ситуацию? В самом деле, нужна же ответственность партий за свои действия.

— Каких партий? Разве у нас уже создана демократическая многопартийная система? Судя по всему, дело снова идет к одной правящей партии. Это же смехотворно, когда только что избранные в округах депутаты Госдумы и начальство всех уровней полезли в «Единую Россию» с такой активностью, что сами единороссы всполошились: конфуз получается! Ладно, предположим, что будем голосовать за списки. Сейчас депутаты хоть иногда людям на округах в глаза смотрят, а тут вдруг повысится ответственность? С чего ради? В коллективе, вспомним старый анекдот, и сачкануть можно. По сути, мы можем прийти к тому, что будем голосовать не за партии, а за наиболее известных лидеров.

— Но многие сейчас вновь вспоминают о российском менталитете: нужны твердая рука, царь. Может, мы действительно так устроены?

— Да чушь все это! Сколько можно наступать на одни грабли? По сталинской шинели соскучились? Да и не такой темный наш народ, как некоторые его представляют и изображают.

— Но почему же мы вновь такие несчастные?

— Да никакие мы не несчастные. Поманили людей духовной свободой, возможностью реально влиять на политику, а потом взяли и бросили. Буквально кинули. Отобрали цель и смысл существования. С разрушением прежней хоть какой-то идеологии вообще выпотрошили душу. Народ элементарно разуверился. И ни свобода слова в виде безответственной болтовни, ни новые общественные институты не спасут положение, пока не будет главного: возрождения понятия совести, и прежде всего у власть имущих. Требование времени — неукоснительное соблюдение законов и нравственных норм. А пока бесстыдство набирает силу и становится общественной нормой. Молчаливое большинство уходит в свою скорлупу, в панцирь, как черепаха. Но тортилла живет несколько столетий, а нам отпущено очень мало. Да и о внуках надо думать…