Броня крепка, и танки наши быстры. Мы вырастем — и все пойдем в танкисты!
День календаря: День танкиста
В свое время американская пресса писала, что, если оценивать тех, кто внес наибольший личный вклад в победу союзников во Второй мировой войне, то наряду с именами Рузвельта, Черчилля и Сталина обязательно следует назвать имя Михаила Кошкина, главного конструктора знаменитого танка Т-34.
«Русские звери» Кошкина, как иногда называют эти танки ( очевидно, в противовес немецким «Тиграм» и «Пантерам») сейчас стоят во многих российских и европейских городах — в музеях военной техники, в парках Победы, у обелисков Славы — в память о войне, на радость детям и в назидание супостатам. А у нас, в Новосибирске, живет дочь создателя легендарной боевой машины Елизавета Михайловна Кошкина.
О своем отце вспоминает дочь Главного конструктора
Лизе Кошкиной было одиннадцать лет, когда умер ее Отец (она всегда пишет это слово с большой буквы). Конструктор Михаил Кошкин, создатель Т-34, не успел увидеть, как его танк пошел в серийное производство, как стал одним из символов боевой мощи Советской армии и превратился в легенду.
Единственная награда, которую Михаил Кошкин успел получить при жизни, — орден Красного Знамени. Она была вручена ему в 36-м году за успехи в области конструирования боевых машин. А за Т-34 ему «доставалось» совсем по-другому. Сама идея танка с широкой гусеницей, хорошей проходимостью, боевая машина, которую выдерживают деревянные мосты и мосточки, казалась крамольной и крайне непатриотичной — разве мы собираемся воевать в России? А пришлось…
Потом и Государственная премия, и звание Героя Социалистического Труда — но уже посмертно. А также памятники, мемориальные доски, музейные экспозиции — в деревне Брынчаге Переславльского уезда, где он родился в 1898 году, в Вятке, где занимался политработой, в Ленинграде, в Харькове, где и была создана «тридцатьчетвертка»… Но главный памятник Кошкину — сам танк Т-34, а основные хранители памяти и славы Михаила Ильича — его родные.
Елизавета Михайловна Кошкина почти полвека проработала учительницей в Казахстане, а когда Казахстан стал «зарубежьем», перебралась в Новосибирск. У нее трое детей, шестеро внуков, двое правнуков. Многочисленные ученики, которые помогают ей и поддерживают ее. И — Отец. Она собирает свидетельства о его жизни, документы, ездит в города, где жил и работал Кошкин, ее приглашают на открытия памятников… И еще она пишет книгу. О жизни Михаила Кошкина и его знаменитом детище — танке Т-34. Она раскрывает «папин альбом» — там фотографии, письма, газетные вырезки — и рассказывает об Отце…
Закон Божий он не признавал
«Памятник к его 100-летию поставили на месте той избы, где жила семья Кошкиных. Отец погиб на лесоповале, и растила их бабушка Катя. Она была батрачкой, и но очень гордым человеком — не разрешала им принимать никаких подарков и подаяний. А они с маленьким братом Сережей (в войну он погиб под Полтавой) пасли свиней, и им за это давали жмых.
Школа в Брынчаге носит теперь его имя. «Отец окончил только два класса, — вспоминает Елизавета Михайловна. — Но что интересно — домик, в котором эта школа была, еще стоит, и священник, его учитель, жив был, когда мы приезжали на столетие! Мы живьем его видели! Причем папину двоюродную сестру из ее домика на руках несли, а этот сам пришел, и бодр, и воюет! Он рассказывал, как Миша учился. Очень прилежно… А Закон Божий не признавал! Всех своих учеников этот священник поучал брать пример с Миши, а от Закона Божьего его освобождал. Вот такой поп!
А я в монастыре родилась, это уже в Вятке было, в 28-м году. Совпартшкола была в помещении Трифонова монастыря, тогда все эти церковные здания превращали в школы, склады. Вот там в келье я и родилась. А мое имя, Елизавета, переводится как «угодная Богу». Между прочим, это был мужской монастырь! И эти монахи прорыли через реку Вятку подземный ход в женский монастырь, это не легенды, там катакомбы целые. Они же тоже живые люди были, эти монахи!»
Что взять с деревенского?
«Он, когда писал, всю жизнь делал ошибки. Вот сколько он, думаешь, начертил чертежей и навысчитывал масштабов? И по гроб жизни писал слово «масштаб» без буквы «с»! Ну деревенский парень, что с него взять! И у меня до сих пор сохранилось письмо, написанное его рукой. А у меня тогда хватило совести, у соплячки, там ошибки исправить! Теперь я так горюю за эту ошибку!»
Почему он не стал «врагом народа?»
«Для меня до сих пор загадка — я не понимаю, как отец не получил клеймо «врага народа!» Говорят, что Сталину просто очень нужен был хороший танк.
Это Киров и Орджоникидзе спасли Кошкина. Они дружили, наши три семьи, я еще и жен их помню — и Кирова, и Орджоникидзе. И они перевели его из Ленинграда в Харьков, на завод имени Коминтерна, где организовали особое конструкторское бюро. На Украине в тридцатые годы репрессии еще не разгорелись, а в Ленинграде тогда уже косили вовсю.
А мама работала у Кирова в секретариате. Кстати, стенографировала его последнюю речь. Киров имел такую привычку — когда он уходил, то с каждым из секретарей прощался за руку, по имени называл. И вот он ушел, со всеми попрощался, и только-только за ним в конце зала закрылась дверь, они только начали собирать свои листочки — тут сквозняк, раскрылось окно, и они услышали выстрел. Он лишь до угла успел дойти и был убит. Мама свидетель этого. Тогда, после убийства Кирова, и начались репрессии. Но папу уже успели перевести в Харьков».
Тиф он перенес, а флюс — не смог
«Когда он возвращался с испытаний, то простудился. Но обратно вернуться поездом отказался, только в танке! И окончательно заболел. Пережил все три стадии плеврита, ему пять ребер выпилили. А он мужик рослый, крепкий, еще в первую империалистическую в окопах воевал и там заболел тифом. Три типа тифа — и выжил!
Когда отец вернулся домой из больницы, к нему приезжали конструкторы, инженеры, друзья, они играли в шахматы, в шашки, на рыбалку ходили. И однажды в ночь они пошли на раков. Он вновь простыл — флюс! И кто-то ему догадался грелку сделать. А при флюсе нельзя грелку! И метастазы пошли в мозг. Сразу вызвали самолет, а уже при приземлении во дворе заводской клиники он снял часы и сказал: «Передайте жене и детям. Побеспокойтесь о жене». Это были его последние слова.
При бомбежке Харькова бомбы сразу же были брошены на кладбище, на колумбарий. Я хорошо помню, как над нами эти самолеты со свастикой летали. Сразу же, в первые дни войны. Так что ни праха, ничего не сохранилось».
Увидеть Париж?
«А танков Т-34 на пьедесталах стоит сто сорок два — это где-то написано. В России, США, в Израиле… А потом я еще встречала цифру, что их сейчас более четырехсот. Мне больше всего нравится в Париже, у входа в Дом инвалидов — там музей всех времен и народов. Т-34 поставлен по просьбе Жака Ширака… Нет, еще де Голля! И когда привезли эту машину, там выстроились по одну сторону наши солдаты, по другую французские, и как ты думаешь, когда танк шел к зданию, чтобы войти на пьедестал, что играли? Ну, сначала «Марсельезу», конечно, а потом «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля»! Я в этот музей, в Париж все собираюсь поехать, ни за что не помру, пока не съезжу!»
Автор выражает благодарность за помощь в подготовке материала депутату горсовета Игорю Пантюхину
Хотите — верьте, хотите — нет
Имя каждого выдающегося человека со временем обрастает множеством слухов и легенд. Мы приводим здесь лишь несколько случаев, про которые писали в разных изданиях со слов очевидцев, друзей и врагов великого конструктора.
Как Кошкин на танке в Кремль въехал
В 1938-м под Москвой готовился показ правительству новых образцов бронетанковой техники. Михаил Кошкин подал заявку, но ее не приняли, сославшись на отсутствие данных по двигателю при многокилометровом пробеге. Тогда главный конструктор Т-34 сел за рычаги, и два опытных образца своим ходом пришли из Харькова в Москву — совершив многокилометровый пробег и доказав живучесть и выносливость своих моторов.
По одной из версий, Кошкин въехал на танке прямо в Кремль. Его хотели схватить, но вышел Сталин и изрек: «Эта машина будет ласточкой в наших бронетанковых войсках».
Более достоверным можно считать то, что машины действительно дошли до Москвы, два дня конструктор обивал пороги наркоматов и Кремля и добился, чтобы Т-34 показали правительству. Танки блестяще выдержали все испытания, ни одно из орудий не сумело пробить его броню.
Но то, что Сталин действительно назвал этот танк «ласточкой» — абсолютно точный и установленный факт.
Как Кошкин скептиков победил
В среде танковых конструкторов долгое время шли споры: какой двигатель ставить на боевую машину — дизель или бензиновый? Сторонники последнего утверждали, что он более экономичный, надежный и легче в обслуживании. Кошкин настаивал на дизеле. Однажды, когда спор уже готов был перейти в рукопашную, Кошкин выскочил во двор, зажег факел и сунул его в ведро с бензином. Пламя ухнуло до второго этажа. Он схватил этот же факел и ткнул его в бочку с соляркой. Пламя погасло. Больше о том, какой двигатель поставить на танк, никто не спорил, а Т-34 ходили с дизелем.
Известно также, что до конца войны немецким конструкторам так и не удалось создать дизель, равный по своим техническим характеристикам советскому. На многих немецких танках стоял бензиновый двигатель — потому они хорошо горели!
О Т-34
Вошел в историю эпизод на полигоне Одруф, где гитлеровцы собрали из пленных танкистов экипаж для захваченного ими танка Т-34. Они хотели испытать на нем новую противотанковую пушку. Но танкисты, вместо того чтобы быть живой мишенью, смяли орудие вместе с фашистами…