Подпольное аудио - как это делается
|
| Именно «Сибирский цирюльник» остановил пиратов. Но на время |
На студию меня привел знакомый. «Хочешь подработать? График - сутки через трое, работа несложная - бумажки в кассеты вкладывать, нам в бригаду как раз «девочки» не хватает», - сказал Женька.
Пиратское производство базировалось на территории пустующих цехов одного из новосибирских предприятий. Чтобы попасть внутрь, надо было сперва миновать проходную, а потом стучать условным стуком (на «неусловный» - не открывали) в глухую железную дверь. За дверью обнаружились штабеля коробок с кассетами (еще чистыми и уже записанными), некоторое количество магнитофонов, здоровенный грохочущий агрегат под названием «полуавтоматический целлофанатор» и собственно «студия записи» - четыре японских рекордера (на четыре кассеты каждый), подключенных к компьютеру и с бешеной скоростью «выпекающих» готовую продукцию. На запись шестнадцати часовых кассет уходило чуть больше минуты. Умные японцы подсчитали, что производительность аппаратуры - шесть тысяч копий в сутки. На эту цифру и надлежало ориентироваться нашей бригаде.
Бригада состояла из четырех человек - точнее, трех «человек» и одной «девочки». «Люди» работали с техникой. Оператор записи - основная задача состояла в том, чтобы быстро... нет, очень быстро вставлять чистые кассеты в аппараты, нажимать кнопочки «пуск» и «стоп» и быстренько переправлять готовую продукцию на проверку качества записи («прослух»). «Прослухом» занимался второй человек. Ему надо было «быстренько» оценить, что же там записалось - не «плывет» ли запись? В порядке ли частоты? И все это за пару-тройку секунд прослушивания, дольше - некогда.
Дальше кассеты попадали в руки «девочке» (то есть мне), вместе со вкладышем засовывались в коробки и отправлялись к последнему члену бригады - на целлофанку и упаковку. За этот производственный процесс бригада получала одиннадцать копеек с кассеты (мальчики с их «квалифицированным трудом» - по три, девочка - две). Если учесть, что в ту пору оптовая цена чистой кассеты составляла рубля четыре, а розничная цена пиратского аудиоальбома - пятнадцать... В общем, производство, похоже, было рентабельным - для хозяев. И не особо прибыльным для нас, простых матросов пиратского бизнеса, вынужденных крутиться как белки в колесе в буквальном смысле за копейки. Поэтому на «судне» началась текучка кадров, и вскоре вместо двенадцати человек (три бригады по четыре человека) нас осталось шестеро. А тут как раз поп-звезды, как сговорившись, начали печь «хитовые альбомы» длиной в 45-50 минут (время записи - сорок секунд!), и студию завалили работой по самую шею, даже выше. Пришлось работать в «усеченном составе» сутки через сутки, осваивать «смежные специальности» и учиться работать «быстрее, быстрее, еще быстрее». Что, надо заметить, самым благотворным образом сказалось на зарплате, в том числе лично моей - в связи с кадровым кризисом половая дискриминация была отменена, я освоила производственный цикл «от и до» и при работе вдвоем получала уже не две копейки с кассеты, а все пять с половиной. Что ж, это оказалось неплохим стимулом для наращивания объемов производства. Вскоре мы с напарником стали «выжимать» из нашей аппаратуры по семь-восемь тысяч копий в сутки. То есть триста в час. То есть двенадцать секунд работы - и пожалуйста, очередной сборник «Хитов чего-то там».
Конечно, за такое время все операции проделать нереально. ВСЕ мы и не проделывали. Конечно, без записи, вкладышей и упаковки обойтись было нельзя. Пришлось экономить на «контроле качества» - проще говоря, прослушивать по паре десятков кассет из каждой партии и, если явного брака нет, отправлять продукцию с записи сразу на упаковку. Тем более, честно говоря, когда 6-8 часов подряд просидишь в наушниках, прослушивая секундные кусочки одной и той же записи, то уши «замыливаются» настолько, что уже абсолютно все равно - слушал ты эту запись или нет. Неявный брак все равно не услышишь, а откровенно некачественные кассеты мы научились определять «на глазок», по внешнему виду и «поведению» во время записи. К моему большому удивлению, количество кассет, возвращенных покупателями производителю (то есть нам) ни разу не превысило двух десятков (в месяц). За каждый возврат из зарплаты бригады вычитали пять рублей - в результате сумма «штрафа за халтуру» оказывалась настолько смехотворной, что мы откровенно махнули рукой на качество записи и достигли невиданных высот производительности.
Студия расцвела и расширилась. Вскоре начальство арендовало соседний цех и перевезло туда еще одну «точку» - коллеги тоже писали аудиокассеты, но не на ускоренной записи (как мы), а в режиме реального времени - но примерно с той же производительностью. Надо заметить, что интерьер цеха впечатлял куда как более нашего - большую часть площадей занимали стеллажи, уставленные слегка переделанными двухкассетниками «Нота» со снятыми передними панелями (общим числом 250). Все аппараты писали с одного источника на обе деки сразу, мигали лампочками и таинственно жужжали. В общем, впечатляло. А еще впечатляло качество записи - что бы там ни говорили про «отечественного производителя», а бердские «Ноты» писали куда как качественней нашей разъяпонистой аппаратуры - а главное, оказались значительно лучше приспособлены к работе с кассетами низкого качества (естественно, мы писали на дешевые кассеты низкого качества). По крайней мере, когда из кассет в процессе записи начинали вываливаться разные винтики, «Ноты» не перегорали, чего нельзя сказать об изделиях педантичных японцев. Впрочем, я думаю, их разработчики просто не предвидели такого развития сюжета.
Работая в два потока, мы «выдавали» в сутки до 15 тысяч аудиоальбомов. Видимо, дела у «хозяев» шли хорошо - поэтому в один прекрасный день в комнатенке по соседству появилось 80 видеомагнитофонов. И мы стали производить еще и фильмы - тоже, естественно, нелицензионные. Работников «на видео» отрядили своих, проверенных, со стажем работы на аудиозаписи. Туда, кстати, отправился и Женька, в свое время «завербовавший» меня в пираты. Работа (по сравнению с аудио) была спокойной и неспешной - и Евгений периодически мог позволить себе, зарядив «на запись» очередную порцию порнушки или боевиков, выбрать из видеотеки что-нибудь более интересное и посмотреть на свободном мониторе в свое удовольствие. Иногда, прервав на часок гонку «за длинной копейкой», к нему подключалась и я.
Погорели мы на «Сибирском цирюльнике». Только что вышедший хит Михалкова доблестные борцы за авторские права, похоже, отслеживали особо - не прошло и недели с того момента, как «видеоотдел» отгрузил первую партию пиратских копий, как на студию нагрянули люди в... Не знаю, в чем были эти люди, ибо утром, только пройдя через проходную, я наткнулась на моего напарника, который, увидев меня, замахал руками в сторону выхода и в двух словах изложил ситуацию. Придя по следам «Цирюльника» в цех видео, пиратоборцы (к своему огромному удивлению) обнаружили по соседству еще и нашу «японскую» точку и кучу невывезенной аудиопродукции. К счастью, работники в тот момент как раз выходили покурить - поэтому отвечать на вопросы «а что это вы здесь делаете» им не пришлось. Зато, по иронии судьбы, именно им пришлось выступать понятыми при описи имущества студии. К счастью, не всего. Цех, занятый «Нотами», располагался в другом здании - и сотрудники правопорядка до него просто не дошли.
Дальнейшее развитие событий мне не известно. Знаю только, что через несколько недель остатки студии переехали на территорию другого предприятия - с более строгим пропускным режимом, и там продолжили свои пиратские труды. С тем же начальством во главе.
Я же еще два года периодически встречала в киосках аудиозаписи и личных фонотеках новосибирцев, красноярцев, томичей, бийчан кассеты, на вкладышах которых моей собственной рукой был написан номер нашей бригады. Так сказать, визитная карточка. Было даже немного приятно - все-таки этот труд оказался кому-то нужен. Правда, сама я с тех пор нелицензионных кассет не покупала - прекрасно зная «кухню», я очень хорошо понимаю, что, если уж на «лицензию» нет денег, то гораздо проще и дешевле купить чистый носитель нормального качества, разыскать «по знакомым» оригинал записи и «списать» это дело лично, в домашних условиях. Качество записи от этого только выиграет. К тому же - неподсудно!
