На сайте министерства культуры Белоруссии любой желающий может найти длинные списки запрещённых к распространению на территории этого государства фильмов, книг, аудиозаписей. Среди авторов «расстрельных» произведений — победители и номинанты многих кинофестивалей режиссеры Ларс фон Триер и Жак Одияр, Пьер Паоло Пазоллини и Питер Богданович. Россиян среди этих знаменитостей представляют герои «Кинотавра» Кирилл Серебренников и Василий Сигарев. Почему-то не вызывает удивления запрещение в нашей братской стране фильма «Гитлер. Восхождение дьявола» Кристиана Дюгэйя. Из-за песни «Перемен!» запрещен Виктор Цой. За строчку «В Белоруссии бесится злой Лукашенко» из песни «Урок географии» исчезла навеки из белорусского эфира группа «Сплин». А Юрий Шевчук с «ДДТ» оказались в черном списке, как говорится, по совокупности. Всё их творчество целиком является неприемлемым для батьковщины.
Список запрещённых литераторов возглавляет экс-кандидат в президенты поэт Владимир Некляев. Впрочем, с монумента на площади Победы его стихи убрать не удалось – они там высечены в камне. Книги Светланы Алексиевич и Василя Быкова тоже в опале. Вне закона россияне Борис Васильев, Андрей Битов, Александр Гельман, Виктор Ерофеев, Кирилл Ковальджи, Леонид Жуховицкий и… Эдуард Успенский.
«Макоули лег поудобнее на спину. ХХХХХХХХХХХ, и он тихо сказал: «Ты сверху!» Моника, усаживаясь на него ХХХХХХХХХ прерывисто дыша, впервые назвала его просто по имени».
(Каюсь, я стыдливо «прикрыл» чересчур откровенный текст пылкого цензора, книги которого совершенно свободно продаются в Беларуси).
Царская взыскательность
Слово «цензура» в переводе с латинского означает «взыскательная оценка». Различают цензуру предварительную и последующую (карательную), при которой последствия за нарушение запретов наступают после обнародования произведения. Последний вид цензуры считается более демократичным, поскольку подразумевает доказательство вины нарушителей.
В России предварительная цензура официально установлена для духовной литературы в 1720 году, а для светской – с 1783 года указом Екатерины II о вольных типографиях. Наряду с введением заявительного характера открытия частной типографии и организации книгопечатания указ предусматривал получение разрешения на издание каждой конкретной книги. В провинции такое разрешение давала местная управа благочиния (полиция), она же утверждала общий список подготовленных к печати книг. Печатать книги в Сибири можно было только с разрешения ректора Тобольской духовной семинарии архимандрита Геннадия, общее руководство цензурой осуществлял епископ Варлаам. Позже цензуру тобольской типографии вели губернские управления.
В 1865 году Александром II ут-верждены «Временные правила о цензуре и печати», действовавшие в России до 1905-го. Всеми вопросами цензуры в сфере издательской деятельности, типографий, торговли произведениями печати и библиотек ведало Главное управление по делам печати при Министерстве внутренних дел. Оно давало разрешения на открытие типографий, литографий, фотографий и т. п., на издание газет и журналов. Издатели Сибири и Дальнего Востока посылали в С.-Петербург прошения разрешить выпуск каждой отдельной газеты или журнала с указанием их названия, характера, периодичности, цены отдельного номера. К прошению прилагались программа, рубрики издания, биография редактора (издателя) и характеристика его со стороны губернского начальства.
После Манифеста 17 октября 1905 года, декларировавшего введение главных гражданских свобод, были утверждены новые «Временные правила о повременной печати», отменившие в России предварительную цензуру. Теперь органы печати привлекали к суду в случае уличения их в действиях, предусмотренных уложением о наказаниях. Была введена шкала наказаний для редакторов и издателей газет и журналов: заключение в тюрьму на срок до 1 года 4 месяцев, штраф до 500 руб., высылка на поселение.
В декабре 1905 — январе 1906 годов во всех местностях Сибири и Дальнего Востока, примыкавших к железной дороге, вводилось военное положение. Основанная в 1906 году Николаем Литвиновым первая новониколаев-ская газета «Народная летопись» в полной мере «вкусила» цензурных свобод. Уже 25–26-й номера, в которых сообщалось о крестьянских волнениях, «дедовщине» в армии и других острых политических и социальных явлениях, были конфискованы. Городской голова А. Г. Беседин неоднократно обращался к губернатору с жалобами на газету, просил её «обуздать». Дело закончилось закрытием издания 14 июля 1906 года на 52-м номере.
В начале Первой мировой войны введена военная цензура для тех изданий, которые передавали собственные сообщения с театра военных действий. В Сибири она касалась лишь нескольких крупнейших газет. В течение 1914–16 годов на всей территории Сибири и Дальнего Востока цензурным конфискациям по суду ежегодно подвергалось 4–6 названий книг, 5–10 раз в год штрафовались газеты. (Г. В. Жирков «История цензуры в России в XIX–XX вв.»)
Литературный отдел
Краткий период полной свободы от цензуры наступил в России после Февральской революции 1917 года. Закон Всероссийского Временного правительства «О печати» от 24 апреля 1917 года отменил всякое цензурное вмешательство, Главное управление по делам печати было ликвидировано. С приходом к власти большевиков вышел декрет Военно-революционного комитета «О печати», согласно которому «контрреволюционные» издания подлежали закрытию. После создания в 1919 году Государственного издательства РСФСР на него был возложен надзор за всей печатной продукцией страны, такой же функцией обладали филиалы Госиздата в Сибири.
В июле 1922 года Совет народных комиссаров создает Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит). В декабре 1922-го при Сибревкоме организуется Сиблит. Первым его руководителем был В. Д. Вегман. С 1930 года Главлит был выведен из подчинения Наркомата просвещения. ЦК ВКП(б) принял несколько директив об ужесточении цензурного контроля, расширил кадровый корпус цензоров. Стали составляться и отправляться в Главлит ежедневные, декадные и квартальные рапорты, записки, срочные письма, сводки и обзоры о работе краевых органов цензуры. Так окончательно сформировался облик цензурного аппарата СССР. Была узаконена система, позволявшая запрещать и уничтожать издания в рукописях, в типографиях, на складах, в магазинах, библиотеках.
С конца 1950-х годов функции идеологического контроля над литературой стали все больше возлагаться на издательских редакторов.
В конце 80-х мне еженедельно приходилось лицом к лицу сталкиваться с этим самым «литом» в типографии «Советская Сибирь», куда я в качестве ответсека, а затем и редактора привозил свою многотиражку. С литературными объединениями литературный отдел ничего общего не имел. Там внимательно вычитывались тексты в поисках всякого рода государственных тайн и идеологических вольностей.
С цензурой всё советское время отчаянно сражались диссиденты. Мало того, её проклинало у себя на кухнях подавляющее большинство лояльных к советской власти граждан. Цензура пугала и раздражала.
А на самом деле многие новосибир-ские журналисты запомнили её миловидной тётенькой средних лет. Совсем не страшной, только строгой и озабоченной.
Как выглядит эта дама сегодня, не знает никто. Она невидима, но вездесуща. Хотя если говорить о географии, то в центре её почему-то значительно меньше, чем на периферии. Она – страх. Но большинство из нас стыдливо называют её осторожностью.
