Известный новосибирский художник в преддверии 8 Марта поделился с «Советской Сибирью» мыслями о живописи и женщинах
Нурлан Тайиров всегда в окружении женщин — и в мастерской, и на персональных выставках, как это было, например, в ноябре прошлого года в галерее камерного зала филармонии. Потому что образы прекрасных незнакомок — на его картинах и это одна из основных тем творчества художника.
The Girls и другие
Семь лет назад персональная выставка на улице Фабричной и вовсе называлась The Girls, что подвигло тридцатилетнего Нурлана полушутливо объясниться с публикой и прессой.
— Девушки, да еще и с бокалом — лучший повод написать картину, — утверждал он на вернисаже. — Живописи свойственно говорить женскими образами, поскольку в них выражаются и ее собственные загадочные свойства… Возвращаясь к девушкам, хочу заметить: они не выходят у меня из головы.
Звучало эпатажно, но надо знать Нурлана или поговорить с ним не на бегу, серьезно, чтобы правильно расшифровать эту легкомысленную фигуру речи — «не выходят у меня из головы». Такой случай представился, и разговор в его мастерской, позволивший заглянуть в профессиональные тайны живописи, открыл много интересного и неожиданного в этом молодом, талантливом, глубоко думающем и чувствующем художнике.
Рентгенограмма творчества
…На станке, в работе, я увидела знакомую картину из его известной серии «Вакханки».
— Не удивляйтесь, переписываю, — объяснил Нурлан. — Это для меня не редкость: даже если работа уже выставлялась, я потом все равно, бывает, ее переписываю. Выставка, собственно, для того и нужна, чтобы увидеть вещь по‑новому и, возможно, потом дописать, переделать.
Как оказалось, перфекционизм вообще одно из главных свойств Нурлана. Он считает его неотъемлемым свойством профессии.
— Вы часто пишете сериями — «Вакханки», женские портреты…
— Мне кажется, что живопись в современном мире — это процесс мышления: человек видит мир и при этом постоянно оттачивает свой взгляд. Отсюда — серии. На одну и ту же тему идут вариации, какие‑то доработки. Начал одну работу, понял, что надо совсем по‑другому, при этом старые находки не хочется уничтожать — начинаешь заново. Поэтому на персональных выставках у меня много работ, композиционно схожих.
Нурлан указывает на портреты, расположенные на стене мастерской, — девушки с бокалом у стола.
— Вот эта серия, к примеру, началась с вполне реалистичной работы — в 2005 году, когда я преподавал, мне позировала студентка нашей архитектурно-художественной академии Марина. Картина называется «Гостья». Теперь здесь достаточно большое количество работ, и, скорее всего, серия будет длиться и длиться.
Гостья, 2005 г.
— Эти девушки, разные и прекрасные, такой неиссякающий для вас, бесконечно вдохновляющий образ?
— Я иду не от сюжета. Те же «Вакханки» вовсе не для того писались, чтобы показать зрителю дионисийский разгул, обнаженных красивых женщин. Нет, это только исходная база для живописных процессов. Как говорят у нас, это только «подмалевок». Каркас, на котором и происходит вся живописная работа. И что получится в результате, я заранее не знаю, мне самому всякий раз любопытно. Это как раз то, что мне больше всего и нравится в процессе живописи. То есть у меня не бывает такого: ах, что‑то возникло — раз-раз, быстро накидал… Я пишу долго, слоями. Иногда, если работа заходит в тупик, я ее могу оставить, открыть через месяц, через два, полгода. Есть работы, которые я пишу по многу лет. И если, скажем, сделать их рентгенограмму, вскрыть все слои, может оказаться, что раньше картина была совершенно иной, были изображены другие фигуры, по‑другому были трактованы. Многослойный процесс, растянутый во времени, — это вот мое…
Узнанное незнаемое
— У художника, в творчестве которого так много прекрасных женских образов, грех не спросить: какую женщину не на картинах, а в миру можно назвать прекрасной? Это какая‑то определенная сумма внешних черт — красивые глаза, длинные волосы, изысканные линии фигуры?
— Скажу так: когда женщина — индивидуальность, она прекрасна. Я против однотипности. Как я не могу говорить о своих работах — эта красивее, а эта хуже, то же и с женщинами — они просто разные. Иногда женские образы на моих картинах имеют сходство с реальным персонажем, но обычно пишешь, пишешь — и вдруг создается образ, появляется незнакомый тебе человек.
Бокал шампанского, 2015 г.
— Незнакомка, в которую вглядываешься: чего от нее ждать?..
— Примерно так. Это мне и интересно.
Нурлан признается, что мы застали его как раз в период не просто творческих поисков, но некоторой смены вех — попыток найти новые темы, новые ходы и средства.
— Это сложный процесс, тяжелый. Не могу похвастать, что у меня все внутри поет. Но я понимаю: это такой период, и я, скорее всего, изменюсь… Думать так мне позволяет опыт.
Из нашего долгого разговора о живописи я поняла, что для Нурлана (здесь он не первый раз вспомнил Ван Гога, чье творчество считает суперживописью) процесс рисования — это борьба с железной стеной между чувством и умением художника это чувство выразить. Пробить стену означает выразить чувства своим умением. И тут для творца начало некоего замкнутого круга, почва для изматывающего самокопания: допустим, рисовать ты умеешь, но, может, чувствуешь не так сильно, чтобы получился шедевр? В общем, профессия еще та — ешь себя поедом досыта…
— Недавно я сам себе задавал вопрос: могу я все бросить? Но это то, в чем я действительно понимаю, в чем уверен и что‑то могу…
Попойки, пиастры, прекрасный пол
— Вы, мягко говоря, не реалист. Журналисты осторожно называют ваши работы полуабстрактными. Где черпаете впечатления — в природе, игре цвета, света, фактур?
— Я редко отталкиваюсь в творчестве от реального мира. Импульс идет от каких‑то размышлений или внутренних ощущений. Бывает, что‑то приходит извне, но это, скорее, не реальность, а сны: что‑то такое приснится и как бы промоет тебя изнутри, заставит о чем‑то другом задуматься, повернет мысль и поиски в новое русло…
— И все‑таки самое яркое впечатление последнего года — эмоциональное, художественное, интеллектуальное?
— Безусловно, рождение второго сына. Ему сейчас восемь месяцев, старшему — три с половиной года. Вообще, рождение детей — за последнее время самое большое событие. Ощутив себя отцом, я сильно изменился. Не знаю, как это описать, но я стал другим человеком. Я увлечен семьей, возможно стал даже меньше работать, однако я об этом не жалею. Как раз семья сегодня для меня самая мощная подпитка. Уверен: это уже мне помогает и поможет в дальнейшей работе.
— Детской серии еще нет?
— Не-е-ет. Я своих мальчишек пока не могу рисовать.
— Почему?!
— Я на них только смотрю и любуюсь. Понимаю, что это воспроизвести невозможно. Это просто чудо.
Ольга (портрет жены), 2010 г.
— Жена кто по профессии, если не секрет?
— Оля — художник, на четыре года позже меня окончила академию.
— То есть дома вас понимают?
— Да, и это удача.
— А как же ваш залихватский девиз в соцсетях: «Попойки, пиастры, прекрасный пол»?
— Это просто красивая фраза в каком‑то контексте была, — смеется Нурлан, — попойками я никогда не увлекался… Помню, на обсуждении моей дипломной работы Михаил Сергеевич Омбыш-Кузнецов даже попенял мне: «Уж слишком все серьезно, тебе действительно надо пообщаться с вакханками…»
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
— Мне нравится дарить жене цветы скорее без повода, нежели в честь какого-то праздника. И каждый раз я стараюсь выбрать какой-нибудь небольшой и необычный букет, неброский, но гармоничный, например, альстромерии или эустомы. Я еще не знаю, какие цветы выберу на этот раз и с каким цветком сравнил бы мою жену, но всегда стараюсь подобрать что-то похожее на нее. И обычно ей нравится мой выбор
СПРАВКА
Нурлан Тайиров родился в 1978 году в Петропавловске (Казахстан), где учился в детской художественной школе, а затем на отделении живописи в колледже искусств, который лкончил в 1998 году с красным дипломом.
С 1998 по 2004 год — студент Новосибирской государственной архитектурно-художественной академии (кафедра монументально-декоративного искусства, отделение живописи), которую также окончил с красным дипломом.
С 2006 года — свободный художник, работает с заказами в области храмового искусства (мозаика, иконопись), фасадной и интерьерной росписи частных и общественных зданий, станковой живописи и графики.
C 2003 года участвует в региональных, областных, городских выставках. Работы находятся в коллекциях Новосибирского художественного музея, Северо-Казахстанского областного музея изобразительных искусств, в фонде НРО ВТОО «Союз художников России».
