Сегодня — Офелия, завтра — Баба-яга

К сожалению, все мы знаем и то, в каком плачевном состоянии сегодня находится информация как таковая. Когда то, что хочется называть демократией, на поверку не что иное, как подстрекательство конфликтных ситуаций, а капиталистическая цензура постепенно становится либо запретом на фактическую информацию, либо рычагом заинтересованных структур.

Как видим, меняется жизнь — меняется и политика информирования. А с ней и кадры. Не удивительно, если в ближайшем будущем чаще всего станут переквалифицировать не врачей и учителей, а посредников между народом и вышестоящими силами. Проведение такого рода «переквалификации» само по себе перспективно, а тем более сегодня, когда сюрприз готовит буквально каждый новый день.

Новую гвардию работников пера, или, лучше сказать, диктофона и клавиатуры, в апрельской Москве посадили за парты. Как водится, были и «преподаватели»-эксперты, и, конечно, «классная руководительница» — успешная и авторитетная среди молодых людей селебрити Алина Кабаева.

Известная спортсменка, ныне заместитель председателя Комитета по делам молодёжи Государственной думы Российской Федерации, год назад инициировала нетипичный для себя проект. Затея никак не связана ни со спортивной, ни с депутатской деятельностью самого красивого чиновника страны. «Школа молодого журналиста» — так зовётся её детище — представляет собой серию мастер-классов и семинаров для работников пера, набивающих руку и первые оскомины. Принять участие в «Школе…» могли молодые люди из всех регионов России и стран ближнего зарубежья, не достигшие тридцатилетнего возраста. Здесь и удалось побывать корреспонденту «Советской Сибири».

На столь масштабную, да и нетипичную для нашей страны задумку Алину подвигло участие в телепередачах. Сначала это была «Империя спорта» на канале 7ТВ, затем — авторская программа Алины «Шаги к успеху», ставшая популярной на канале РЕН ТВ. Гостями телепередачи стали уже не только конкуренты и коллеги по соревнованиям, но также известные актёры, режиссёры и другие небезынтересные широкому кругу персоны. «Усугубил» увлечение словом интернет-блог, где тоже можно ознакомиться с интервью Кабаевой в качестве журналиста, а также увидеть впечатления и заметки красавицы-спортсменки о происходящем в стране.

И вот, пройдя конкурсный отбор, я в Москве. Плюс пятнадцать против сибирских минус десяти — более чем ощутимо. Конечно, хотелось как можно чаще покидать всевозможные помещения, но впереди — знакомство с премудростями печатного слова по-московски. Вперёд!

О том, как пишущий новобранец, попавший в «эпоху перемен», вынужден приспосабливаться к непривычным для страны и мира изменениям, молодым журналистам рассказали признанные эксперты в сфере журналистики. В их числе директор радио «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов, ведущий обозреватель газеты «Известия» Ирина Петровская, литературовед Наталья Иванова, тележурналист Михаил Осокин, а также известный юрист Дарья Милославская.

Истина где-то рядом?
«Истины вообще не существует», — так начал свою речь Алексей Венедиктов, главный редактор и ведущий передач радиостанций «Эхо Москвы». В свете событий последних двух десятилетий смысл этой фразы может варьироваться, но любая вариация окажется верной. А вот ещё одна сентенция от эксперта: «Журналистика — дело индивидуальное». В первом и во втором случаях речь идёт о пресловутой «журналистской этике». Схватишь ли фотообъективом матерное слово на монументе увековеченного пылью поэта либо, напротив, откажешься от репортажа с гей-парада — не нарушишь ни единой профессиональной установки, закреплённой юридически. Потому что пункты, сопряжённые с понятием «мораль», напрямую не прописаны нигде.

Пример. 1996 год. Радио «Эхо Москвы» могло объявить во всеуслышание печальный диагноз Михаила Горбачёва. И только сейчас мы задумываемся о том, что любой радиослушатель был вправе потребовать огласки медицинской карты вождя Советского Союза: молчание юридически не предусматривалось и тогда. Однако команда журналистов-радийщиков была единогласна в своём решении, и недуг последнего советского правителя остался неразглашённым. Не по юридическим, но по этическим не прописанным установкам узкой группы лиц.

А вот массовые трагедии представали перед нами в разных обличьях, исходя из разных же обличий морально-этических. После обрушения американского Всемирного торгового центра в 2001 году большинство американских изданий договорились не публиковать фотографии людей, выбрасывающихся из окон обрушающихся башен. Тремя годами позже, после теракта в Испании, первые полосы местных газет пестрили разорванными телами детей, беспорядочно разбросанными среди обломков взорванных сооружений. Честное привлечение визуальных средств (пусть и весьма натуралистичных) — всё та же этика, за которой стоят вполне реальные люди.

Первая полоса в обмен на жизнь
«Норд-Ост», 2002 год. На связи у ведущего «Эха Москвы» — заложница, сотрудница радиокомпании. Телефон женщины попадает в руки террориста, настаивающего на трансляции своих требований в прямом эфире. Пойти на принцип или спасти несколько жизней до начала спецоперации — не вопрос, а ответ.

Периодически эфирное место становится объектом торгов не на жизнь, а на смерть. Вот что советуют журналистам, попавшим в похожую ситуацию, американские коллеги: информация должна излагаться «холодно, отстранённо, но с передачей смысла». Однако прямой речи допускать всё же нельзя. Так, речей Усамы бен Ладена в полном и точном переводе мы пока не слышали. Тем не менее суть манифеста лидера мирового террора нам ясна.

«Холодная и отстранённая» позиция обязана телеканалу ВВС. После печальных событий 2001 года в Штатах госсекретарь США Кондолиза Райс созвала владельцев трёх ведущих телеканалов с предложением отказаться от телетрансляций «запугивающих» обращений бен Ладена. Не откликнулся на предложение только канал ВВС, однако дорвавшийся до эфира террорист был ограничен в своих вещательных полномочиях: перевод был максимально сдержанным и сопровождался обязательным комментированием.

Главное — хвост!
Что главное для корреспондента? А для «новостийщика»? Совершенно ясно, что для первого важнее всего скорость передвижения. Новость же, понятное дело, — вещь капризная, не допускающая ни малейших неточностей. Должны ли этими жанрами заниматься совершенно разные люди?

Сколькими жанрами обросла журналистика к концу двадцатого века, представляет даже тот, кто не учился на журфаке. Однако сегодня не наблюдается той идеальной ситуации, когда «каждый суслик на своём поле агроном». И даже если в одной редакции присутствует разделение по сферам освещения, то там обозреватель по одному и тому же вопросу — и швец, и жнец, и на дуде игрец, если речь идёт, собственно, о жанрах в рамках темы. Кстати, в немалой степени это касается и манеры письма — «доброй» или «злой», серьёзной или шутливой.

Ещё в советское время такая ситуация считалась совершенно нормальной. Более того, шла на пользу и читателю, и работнику пера. Но с геометрически прогрессивным увеличением потоков информации универсальность журналиста начала порождать всё больше трудностей. Что это — вызов медиа-сфере или проблема, которая нуждается в решении? Алексей Венедиктов придерживается второго варианта: «Молодому журналисту нужно выбрать ту сферу, где он сильнее, и совершенствоваться в ней. Например, у репортёра всё-таки главное не язык, а ноги». Вот такие вот вам лапы, уши и хвосты!

Ну а как быть, если редакционный штат невелик, либо, приходя на новое рабочее место, журналисту безапелляционно заявляют: «Уж извините, вам репортажи делать, и никаких тебе ни гвоздей, ни новостей!»? Тут, по словам эксперта, ситуация сделает из вас в хорошем смысле многостаночника. Однако не стоит путать, «когда ты Офелия, а когда Баба-яга». Ведь даже смена жанра может повлечь за собой перетасовку гнева и милости.

Разумеется, из уст Венедиктова прозвучала и каноническая фраза для начинающего журналиста: «Я неплохо отношусь к пиару, к связям с общественностью. Но это не моя профессия». Комментарии излишни — «мухи» и «котлеты» и у бывалых тружеников пера подчас сливаются в единое блюдо сомнительного качества.

Кроме того, директор «Эха Москвы» поделился редакционными секретами. Один из которых заключается в предоставлении журналистам максимальной самостоятельности. Удивительно, но даже стажёры, пребывающие на радиостанции без году неделю, не находятся под бдительным взором старших коллег.

Вот такая она, кухня завтрашней журналистики. Прошу заметить — не послезавтрашней! Думаю, излишне объяснять, почему. А мы, молодые журналисты, пока на кухне — готовимся подавать на стол, сервировка которого за ночь кардинально поменяется. Да и порезанные салаты, возможно, придётся подпечь в духовке. А то и подать сырые продукты. Но рассказ о «Школе…» ещё не закончен. Продолжение в последующих номерах.